#ФельдшерПишет 18+
🚫 Впечатлительным не читать

Будто кусок души из тебя вынули

Это сложно пережить, об этом сложно писать даже спустя несколько лет... И это важно для меня, потому что я хочу разделить с вами эту скорбь.

Повод «плохо, неизвестно» кодируется так, потому что звонящие на 03 либо не могут сформулировать суть жалоб, либо не хотят вдаваться во все эти подробности, отвечая на вопросы диспетчера: «Приезжайте и разбирайтесь сами, я не врач».

В этот раз звонил подросток, 14-летний мальчик. Через планшет мы прослушали его разговор с диспетчером скорой помощи. Всё, что он мог сообщить сбивающимся от волнения и страха голосом, так это только то, что маме очень плохо, она пришла из магазина, упала в коридоре и не может встать. И ей очень тяжело дышать.

- Только приезжайте, пожалуйста, быстрее!

Если бы его крик мог ускорить наше появление, то мы в ту же секунду оказались бы рядом с его мамой. Мы торопились как могли. Нам в помощь были дороги, на тот час ещё не забитые автомобильными пробками. К дому мы подлетели через 7 минут от момента передачи нам вызова. На крыльце у подъезда полуодетый, в домашних тапочках метался парнишка, вызвавший нас.

Выражения его лица нам хватило, чтобы мы, кроме прочего оборудования и укладок, сразу взяли с собой реанимационный набор и дефибриллятор. Увидев нас, он, лишь только придержав дверь, чтобы мы могли зайти, опрометью бросился по коридору к двери своей квартиры, по пути теряя тапочки. Своих слёз и рева он не стеснялся.

На полу в прихожей среди сумок с рассыпавшимися продуктами полусидя, опираясь на шкаф, располагалась женщина приблизительно 40-43 лет. Из двери комнаты, находившейся дальше по коридору, выглядывали лица ещё двух детей – девочек примерно лет 16 и 5.

– Мы в комнате подождём и папе позвоним, он на работе сейчас, – проговорил парнишка и убежал в комнату, уводя за собою сестёр.

Женщина была очень слаба, дышала тяжело. Укладывая её удобнее на полу, мы спросили, что ее беспокоит.

– В груди всё болит, сил нет терпеть. И воздуха не хватает, – и через небольшую паузу продолжила. – Я умру сейчас.

Пока она нам это говорила, мы уже успели раздеть её и поставить капельницу в вену. Пока напарник подкалывался к вене, я быстро доставала нужные лекарства из сумки.

И в этот момент женщина потеряла сознание. На наши окрики, похлопывания по щекам она не реагировала. Дыхание и сердцебиение отсутствовали. Клиническая смерть!

Я запрокинула ей голову, чтобы не было удушения собственным языком. Напарнику ничего говорить не нужно было, он все понял и уже доставал из реанимационного набора мешок Амбу для искусственной вентиляции лёгких, к нему присоединил баллон с кислородом. Через ларингеальную маску мы искусственно нагнетали кислород в лёгкие. Я делала непрямой массаж сердца. Искусственно сокращаемая мышца предупреждала гибель клеток.

– Вызывай реанимацию!

Телефон с набранным номером 103 был положен рядом на полу и включён на громкую связь для разговора с диспетчером. Мы же продолжили реанимировать и вводить необходимые лекарства.

В трубке телефона раздался голос диспетчера:

– Скорая помощь слушает, говорите адрес.

– Это бригада, у нас здесь женщина в клинической смерти, срочно пришлите реанимационную бригаду.

Буквально через несколько минут двери квартиры открылись и на пороге появились муж женщины и наша бригада реанимации. Видимо, они подъехали в раз к подъезду.

Мужчина, поставив на пол чемоданы реанимационной бригады, которые он помогал нести, бросился к жене. Схватив её за плечи, стал кричать ей в лицо:

– Наташа, Наташа! Что с тобой?!

– Мужчина, не трогайте её, вы отнимаете время, – это уже сказал ему врач реанимационной бригады, расчехляя аппарат «Лукас», который теперь, не уставая, будет массировать остановившееся сердце женщины.

Мужчина, несмотря на ситуацию, всё понял и отошёл от жены, уступив место врачам.

– Когда мы пришли, она была ещё в сознании. Жаловалась на нехватку воздуха и боль за грудиной, – докладывали мы. – Давление 70, нижнее не определялось, кислород в крови 84, потом она потеряла сознание.

– Скажите, какими хроническими заболеваниями страдает ваша жена?

– Да ни на что такое не жаловалась никогда, кроме высокого давления. Постоянно никакого лекарства не принимала.

– Ясно. Пока вопросов больше нет.

Услышав голос отца, дети выглянули из комнаты и стали звать его к себе. Он ушёл.

Временной норматив проведения сердечно-легочной реанимации заключаются в следующем: реанимация целесообразна в течение получаса с момента остановки сердца. Если во время её проведения появляются пусть даже единичные и неправильные комплексы сердечной активности, реанимация продолжается снова полчаса. И так либо до оживления человека, либо до полного молчания сердца в течение 30 минут.

Мы вчетвером работали как один организм. Как же мы старались ей помочь, помня о детях в комнате и о заботливом муже и отце, успокаивавшем их там сейчас. Реанимация длилась 1,5 часа. Двумя бригадами. Безуспешно.

Врач объявил время смерти.

Мы провели экстубацию (извлекли дыхательную трубку), убрали все капельницы, катетеры, шприцы, все то, что мы использовали, пытаясь вернуть женщину к жизни.

Настал тяжелый момент. Было необходимо всё сообщить семье.

Доктор, тяжело вздохнув, встал с колен и отправился в комнату, где последние мгновения доживала надежда...

Плачь детей, оставшихся без матери, крик мужчины, потерявшего жену и мать своих детей, больно резали уши.

К этому нельзя привыкнуть.

Мы молча вышли из подъезда, каждый к своей машине. И пока мы раскладывали оборудование по своим местам, мы всё слышали их крики и рыдания.

Горе и отчаяние имеют свой голос.

Автор: фельдшер Лариса Массон
История создана по воспоминаниям фельдшера общепрофильной бригады скорой медицинской помощи Софьи Г (фото из личного архива медика)